Так ли это было на самом деле, решили изучить Татьяна Жуковская, кандидат исторических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного университета, и Елена Калинина, кандидат исторических наук, докторант Института истории РАН (Петрозаводск). С результатами своих научных исследований они выступили на XIV Международной научно-практической конференции, проходившей в августе нынешнего года в Каргопольском музее. Их работа называлась «Учительская корпорация г. Каргополя на фоне истории первой половины XIX в.».

Из их выступления участники форума узнали, что в уездном городе Каргополе Олонецкой губернии в первой половине XIX в. находилось два общественных училища ведомства министерства народного просвещения (уездное и приходское). По школьному Уставу 1804 г. в уездном училище полагалось два учителя. Один из них обучал всеобщей и российской истории, всеобщей и российской географии, арифметике, геометрии, физике, естественной истории, технологии и рисованию, второй — Закону Божьему, Священной истории, российской грамматике, правописанию слога и чистописанию. Недельная нагрузка учителя составляла 28 часов в неделю. По Уставу 1828 г. численность преподавателей в уездных училищах увеличивалась до пяти с разделением по предметам: законоучитель вел Закон Божий, Священную и Церковную историю, второй учитель преподавал русский язык, третий — арифметику и геометрию, четвертый — историю и географию, пятый — рисование, черчение и чистописание.

Основным элементом характеристики учительской корпорации является образовательный уровень педагогов. Исследователи провели подробный анализ формулярных списков учителей каргопольских училищ. В общей сложности в 1810—1855 гг. в двух училищах работало 18 учителей. Большинство из них — 10 человек (55 %) являлись выпускниками Архангельской, Новгородской и Олонецкой духовных семинарий. По причине продолжающегося отсутствия педагогических кадров в школах министерства народного просвещения было разрешено принимать в государственную службу семинаристов, окончивших полный курс учения в семинариях. Многие семинаристы, имеющие аттестаты «в совершенном знании русского языка, по правилам грамматики, риторики и других науках», начинали свою карьеру в училищном ведомстве. По окончании семинарии они получали увольнение из Духовного ведомства для дальнейшего самостоятельного определения на училищную службу. Таким образом, образовательный уровень каргопольских педагогов был достаточно высок, в числе преподавательского состава не было ни одного человека, не имевшего образования.

В рамках строгих правил

Как и в современной школе, в то историческое время вся деятельность педагогов жестко регламентировалась законодательными документами. Учитель был под постоянным наблюдением инспектора и директора гимназии, смотрителя училищ, чиновников местной администрации (земских исправников, городничих, губернатора), родителей учеников. Приступая к должности, учителя губернских гимназий и уездных училищ должны были выполнять определенные обязанности, возложенные на них школьными уставами, которые предписывали вести обучение детей строго по государственному учебному плану, не вмешивая «ничего постороннего и до учебных предметов не касающегося». Устав 1804 г. регламентировал поведение учителя не только в отношении к преподаваемым предметам, но и в отношении к своим ученикам и коллегам. Учитель должен быть «терпеливым и исправным, и полагаться на свою прилежность и порядочные правила», «должен принять чувствования, кротость, ласковость, терпение и внимание к их (учащихся) пользе, сердцу родителей свойственные», «занимая место родителей, учителя не должны почитать себя за полновластных судей над детьми», требовалось, чтобы «учителя друг другу помогали и словом, и делом».

В Уставе 1828 г. количество статей, посвященных нравственным основам личности учителя, значительно увеличилось. Общий их смысл сводился к тому, что учителя обязаны были иметь благонравное поведение во время службы в училище и в быту, а училищное начальство было обязано знать «об их нравственных качествах и поведении». Учителя же, в свою очередь, должны были повиноваться училищному начальству, и в точности выполнять все его распоряжения и предписания. Так, при определении на должность учителя кандидатам необходимо было не только доказывать на специальных испытаниях право на преподавание учебных предметов, но и «предоставлять достоверные сведения в беспорочном поведении». Преподавателям вменялось следить «за нравственностью воспитанников», но делать это они должны были путем воздействия «на юные души воспитанников, служа для них примером благонравия, трудолюбия, точного, ревностного исполнения долга и строгого соблюдения не только правил чести, но и необходимых приличий общежития». Таким образом, учитель своим нравственным обликом и достойным поведением в обществе должен был выполнять свою главную обязанность — «образовывать умы и сердца вверенных ему юношей». Однако архивные документы свидетельствуют о частых нарушениях положений уставов. Например, смотрителям уездных училищ запрещалось производить перерасход денег по содержанию училища. Такие случаи происходили, и они строго наказывались.

Еще одной серьезной проблемой являлось пьянство. Как правило, в отчетах смотрителей и директоров училищ такое поведение учителей характеризовалось как недостойное, неблаговидное. Было отмечено, что данная проблема была достаточно широко распространена среди учительства того времени. В этом недуге неоднократно были замечены преподаватели Н.В. Талицкий, И.А. Горский (последний в Каргопольское уездное училище был направлен из Новгородского уездного училища на исправление).

Материальное положение учителей уездных училищ было невысоким: их оклад составлял 300 руб. в год. Учителя приходского училища установленного жалованья не имели. Как правило, приходские училища находились на попечении обществ, в связи с этим материальное положение педагогов зависело от их произвола. Каргопольская городская Дума самостоятельно определяла уровень заработной платы учителей. Судя по архивным данным, в разное время их жалованье варьировалось от 15 до 250 руб. в год.

Для пополнения семейного бюджета

С целью улучшения материального положения учителей с 1817 г. учителям разрешили преподавать учебные предметы в разных учебных заведениях и классах. Такое разрешение, с одной стороны, позволяло несколько увеличить недостаточное учительское жалованье, с другой — решить проблему нехватки педагогических кадров в учебных заведениях. Низкое жалованье заставляло преподавателей искать дополнительный заработок. Для пополнения семейного бюджета учителя брали дополнительную нагрузку, совмещая несколько вакансий. Некоторые из педагогов обучали детей состоятельных родителей на дому. Например, В.А. Соколов занимался обучением детей каргопольского мещанина П. Насонова. Педагоги имели возможность дополнительного заработка за счет увеличения учебной нагрузки, а также выполнения обязанностей смотрителя уездных училищ или письмоводителей школ. Как утверждал историк народного образования Олонецкой губернии К.М. Петров, чрезмерная загруженность сказывалась на их здоровье: «беспрестанные и бессменные занятия делаются тягостными и изнуряют здоровье».

Жилье для учителя

Остро стоял и квартирный вопрос. Чаще всего квартиры учителям отводились прямо в училищных домах. Иногда преподавателей селили в наемные квартиры за небольшую плату. Обычно это были комнаты в домах городских жителей и вдали от школьных зданий.

В Каргопольском уездном училище двум учительским семьям пришлось в течение нескольких лет прожить в классном помещении, отгородившись занавеской. Отдельного жилья прибывшие в 1810 г. учителя В.А. Соколов и Н.В. Талицкий не получили — хозяйка отказывалась освобождать дополнительные комнаты под жилье в училищном здании, ссылаясь на отсутствие непосредственного владельца нанятого помещения. В.А. Соколов с женой был помещен в «отдельном покое», в классе, «перегороженном хорошими ширмами, так что стоящей за оными кровати вовсе не видно». Только после долгих разбирательств по поводу определения жилплощади для семей учителей, в конечном счете, в училищном доме в 1811 г. освободили только одну комнату для семьи Н.В. Талицкого. В.А. Соколов с супругой были вынуждены жить «за ширмой» прямо в классе. Такое положение дел, несомненно, влияло на весь ход учебно-воспитательной работы и порождало конфликтные ситуации меж­ду самими педагогами и владельцами домов. В 1818 г. данная проблема разрешилась путем найма жилья для обоих учителей в разных домах г. Каргополя.

Таким образом, в первой половине XIX в. шло формирование учительского корпуса российских учебных заведений. К середине XIX в. их численность значительно увеличилась. Личная жизнь и профессиональная деятельность находилась под пристальным надзором высшего училищного начальства, а также окружающих его людей.